Изменения, которые стали происходить в конце 80-х годов прошлого века, Фрэнсис Фукуяма назвал «чем-то фундаментальным», ведь они поставили перед наукой и политикой ряд неразрешимых проблем. Завершение холодной войны, привилегированное положение США в качестве единственной сверхдержавы спровоцировало изменение геополитической ситуации, и в результате возник вопрос о новом мировом порядке. Первым на него попытался ответить в «Конце истории», краткое содержание которой мы сегодня и рассмотрим.

Что привлекло внимание?

«Конец истории» Фрэнсиса Фукуямы наделал немало шума. Интерес к этой работе был вызван рядом определенных обстоятельств. Во-первых, публика увидела ее в 1989 году. В это время Советский Союз еще существовал, и даже абстрактно невозможно было предположить, что он когда-то развалится. Но Фукуяма писал именно об этом. Если изучить даже краткое содержание «Конца истории» Фукуямы, можно уверенно сказать, что его статья являла собой некий террористический прогноз о ближайшем и отдаленном будущем. Здесь были зафиксированы принципы и особенности нового мирового порядка.

Во-вторых, в свете последних событий работа Фукуямы стала сенсационной и привлекла внимание общественности. По своей значимости работа Фукуямы сопоставима с трактатом С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций».

В-третьих, идеи Фукуямы объясняют ход, итоги и перспективы развития мировой истории. Здесь рассматривается развитие либерализма как единственной жизнеспособной идеологии, на базе которой возникает окончательная форма правления.

Биографические сведения

Есихиро Фрэнсис Фукуяма - американский политолог, экономист, философ и писатель японского происхождения. Он работал старшим научным сотрудником в Центре развития демократии и права в Стэндфорде. До этого он был профессором и руководил программой международного развития в Школе исследований Хопкинса. В 2012 году он стал ведущим научным сотрудником в Стэндфордском университете.

Свою известность как автор Фукуяма получил благодаря книге «Конец истории и последний человек». Она вышла в 1992 году. В этой работе писатель настаивал на том, что распространение либеральной демократии по всему миру станет свидетельством того, что человечество находится на завершающем этапе социокультурной эволюции, и она станет окончательной правительственной формой.

Прежде чем приступить к изучению краткого содержания «Конца истории» Фрэнсиса Фукуямы, стоит узнать об авторе и его работе несколько интересных фактов. Эту книгу перевели на 20 языков мира: она вызвала большой резонанс среди научного сообщества и в СМИ. После того как книга увидела мир, и выдвинутая в ней идея не раз была поставлена под сомнение, Фукуяма не отказался от своей концепции «конца истории». Некоторые его взгляды изменились значительно позже. На заре своей карьеры он ассоциировался с неоконсервативным движением, но в новом тысячелетии из-за определенных событий автор резко отстранился от этой идеи.

Первая часть

Перед тем как рассматривать краткое содержание «Конца истории» Фукуямы, стоит отметить, что книга состоит из пяти частей. В каждой из них рассматриваются отдельные идеи. В первой части Фукуяма исследует исторический пессимизм современности. Он считает, что такое положение дел является результатом мировых войн, геноцида и тоталитаризма, которые характерны для ХХ века.

Бедствия, что обрушились на человечество, подорвали веру не только в научный прогресс XXI века, но и во все представления о направленности и непрерывности истории. Фукуяма спрашивает себя о том, оправдан ли человеческий пессимизм. Он исследует кризис авторитаризма и уверенное проявление либеральной демократии. Фукуяма считал, что человечество движется к концу тысячелетия, и все существующие кризисы оставляют на мировой арене только либеральную демократию - учение о свободе личности и суверенитете государства. Все большее количество стран принимают либеральную демократию, а те, кто ее критикуют, не в состоянии предложить хоть какую-то альтернативу. Эта концепция превзошла всех политических противников и стала своеобразным гарантом кульминации истории человечества.

Главная идея «Конца истории» Ф. Фукуямы (краткое содержание дает это понять) состоит в том, что основной слабостью государств является неспособность к легитимности. Если не учитывать режим Сомосы в Никарагуа, в мире не было ни одного государства, где старый режим был бы полностью отстранен от деятельности вооруженным противостоянием или революцией. Режимы менялись благодаря добровольному решению основной части правителей старого режима передать бразды правления новому правительству. от власти обычно был спровоцирован кризисами, когда нужно было внедрять что-то новое во избежание анархии. На этом заканчивается первая часть краткого содержания «Конца истории» Фукуямы.

Вторая и третья части

Вторая и третья части книги - это самостоятельные очерки, которые дополняют друг друга. Они рассказывают об универсальной истории и событиях, свидетельствующих о логическом завершении человеческой эволюции, точкой в которой станет либеральная демократия.

Во второй части автор подчеркивает характер современных наук, сосредотачивая при этом внимание на императивах экономического развития. Даже из краткого содержания «Конца истории» Фукуямы можно сделать вывод о том, что общество, стремящееся к процветанию и защите своей независимости, должно ступить на путь инновационного развития и модернизации. Экономическое же развитие ведет к триумфу капитализма.

Фукуяма считал, что история стремится к свободе, но помимо этого жаждет признания. Люди постоянно стремятся к тому, чтобы общество признало их человеческое достоинство. Именно это стремление помогло им преодолеть животное начало, а также позволяло рисковать своими жизнями в охоте и сражениях. Хотя, с другой стороны, это стремление стало причиной разделения на рабов и рабовладельцев. Правда, эта форма правления так и не смогла удовлетворить стремление к признанию ни первых, ни вторых. Чтобы устранить противоречия, которые возникают в борьбе за признание, нужно создать государство, основанное на общем и обоюдном признании прав каждого его жителя. Именно таким видит конец истории и сильное государство Ф. Фукуяма.

Четвертая часть

В этом разделе автор сравнивает типичную жажду признания с платоновской «духовностью» и понятием «самолюбия» Руссо. Не упускает Фукуяма из виду и общечеловеческие понятия, такие как «самоуважение», «самооценка», «самоценность» и «достоинство». Привлекательность демократии связана в первую очередь с личной свободой человека и равенством. С развитием прогресса важность этого фактора все больше усиливается, ведь по мере того как люди становятся образованнее и богаче, они все больше требуют, чтобы признавали их достижения и социальный статус.

Здесь Фукуяма указывает на то, что даже в успешных авторитарных режимах прослеживается стремление к политической свободе. Жажда к признанию - это именно то потерянное звено, что соединяет либеральную экономику и политику.

Пятая часть

Последняя глава книги отвечает на вопрос о том, способна ли либеральная демократия полностью удовлетворить жажду человека к признанию и можно ли ее считать конечным пунктом человеческой истории. Фукуяма уверен, что является лучшим решением человеческой проблемы, но все же она тоже имеет свои отрицательные стороны. В частности, ряд противоречий, которые могут разрушить эту систему. К примеру, натянутые отношения между свободой и равенством не обеспечивают равного признания меньшинств и несостоятельных людей. Метод либеральной демократии подрывает религиозные и прочие долиберальные взгляды, а общество, основанное на свободе и равенстве, неспособно обеспечить арену для борьбы за превосходство.

Фукуяма уверен, что это последнее противоречие является главенствующим среди всех остальных. Автор начинает использовать понятие «последнего человека», которое заимствует у Ницше. Этот «последний человек» давно перестал во что-то верить, признавать какие-то идеи и истины, все, что его интересует - собственный комфорт. Он больше не способен испытывать живой интерес или благоговение, он просто существует. В кратком содержании «Конец истории и последний человек» основное внимание уделяется либеральной демократии. Последний человек здесь рассматривается, скорее, как побочный продукт деятельности нового режима правления.

Также автор говорит, что рано или поздно основы либеральной демократии будут нарушены из-за того, что человек не сможет подавить свое стремление к борьбе. Человек начнет сражаться ради самого сражения, проще говоря, от скуки, ведь людям сложно представить себе жизнь в мире, где не нужно бороться. В итоге Фукуяма приходит к выводу: удовлетворить потребности человека может не только либеральная демократия, а те, чьи потребности остались неудовлетворенными, способны восстановить ход истории. На этом заканчивается краткое содержание «Конца истории и последнего человека» Фрэнсиса Фукуямы.

Сущность произведения

«Конец истории и последний человек» Фрэнсиса Фукуямы - это первая книга американского политолога и философа, вышедшая в 1992 году. Но прежде чем она появилась, в 1989 году мир увидел одноименное эссе. В книге автор продолжает основные его идеи.

1. В обществе существует определенное сознание, которое благоприятствует либерализму. Сам либерализм можно считать универсальной идеологией, чьи положения абсолютны, и их невозможно изменить или улучшить.
2. Под «концом истории» автор понимает распространение западной культуры и идеологии.
3. Процесс внедрения в обществе западной культуры считается неоспоримой победой экономического либерализма.
4. Победа является предвестником политического либерализма.
5. «Конец истории» - это триумф капитализма. Об этом писал еще Энтони Гидденс, который подметил, что завершение истории - это окончание любых альтернатив, при которых капитализм свергает социализм. И это изменение международных отношений.
6. Это победа Запада, который Фукуяма рассматривает как единую целостную систему и не видит между странами существенных различий, даже в среде экономических интересов.
7. «Конец истории» делит мир на две части. Одна принадлежит истории, другая - постистории. Они обладают разными качествами, характеристиками и особенностями.

В целом это и есть основные идеи «Конца истории и последнего человека» Фрэнсиса Фукуямы.

Сильное государство

Отдельно от «конца истории» Фрэнсис Фукуяма рассматривал такое понятие, как «сильное государство». С возрастанием политических и идеологических проблем, центральной из которых стал теракт 11 сентября 2001 года, Фукуяма радикально пересматривает свою политическую позицию и становится сторонником сильного государства. Со временем миру было представлено после «Конца истории» и «Сильное государство» Ф. Фукуямы. Кратко говоря, эта книга произвела неожиданный фурор среди читателей. Автор начал ее таким тезисом:

Построение сильного государства заключается в создании новых правительственных учреждений и укреплении существующих. В этой книге я показываю, что построение сильного государства - одна из наиболее важных проблем мирового сообщества, так как слабость и разрушение государств служат источником многих особенно серьезных мировых проблем…

В конце книги он предлагает не менее эпичное высказывание:

Только государства и одни государства способны объединить и целесообразно разместить силы обеспечения порядка. Эти силы необходимы, чтобы обеспечить правление закона внутри страны и сохранить международный порядок. Те, кто выступает за «сумерки государственности» - являются ли они поборниками свободного рынка или преданы идее многосторонних переговоров - должны объяснить, что именно заменит силу суверенных национальных государств в современном мире… На самом деле, эту пропасть заполнило разношерстное собрание международных организаций, преступных синдикатов, террористических групп и так далее, которые могут обладать в определенной степени властью и легитимностью, но редко и тем и другим сразу. За неимением ясного ответа нам остается только вернуться к суверенному национальному государству и снова попытаться понять, как сделать его сильным и успешным.

Перемена взглядов

Если раньше автор выступал за либерализм, то в 2004 году он пишет, что либеральные идеологии, которые пропагандируют минимизацию и ограничения государственных функций, не соответствуют современным реалиям. Он считает порочной идею о том, что приватные рынки и негосударственные институты должны исполнять некоторые государственные функции. Фукуяма утверждает, что слабые и невежественные правительства могут стать источниками серьезных проблем в развивающихся странах.

В начале 90-х годов прошлого века Фрэнсис Фукуяма полагал, что либеральные ценности имеют универсальный характер, но с приходом нового тысячелетия у него появились сомнения на этот счет. Он даже был солидарен с идеями который говорил, что либеральные ценности родились из-за специфических условий развития стран Запада.

«Слабыми» государствами Фукуяма считает те страны, в которых нарушаются права человека, процветает коррупция, неразвиты институты традиционного общества. В такой стране нет компетентных руководителей и постоянно происходят социальные потрясения. Это часто приводит к вооруженным конфликтам и массовым миграционным процессам. Слабые государства часто поддерживают международный терроризм.

Уровни сильного государства

Взгляды Фрэнсиса Фукуямы начались с либеральной демократии, но жизнь показала, что этого недостаточно. Человечество не готово мирно сосуществовать друг с другом, и если в одних государствах стало возможным придушить животные порывы к борьбе, то в других они становятся превалирующими. И Фукуяма начинает говорить о сильном государстве, которое не будет аналогом тоталитарной или авторитарной державы.

Эта пресловутая сила рассматривается на двух уровнях:

• все граждане обеспечены социальной безопасностью, политической стабильностью и экономическим процветанием:
• страна является конкурентоспособной на международной арене, способна противостоять многочисленным вызовам глобализации.

Напоследок можно сказать, что и первая, и вторая книги дают возможность понять основания раскола Запада, причины противостояний и финансового кризиса в разных странах мира.

Фрэнсис Фукуяма. Иллюстрация: gvsu.edu

После окончания холодной войны и крушения Советского Союза Фукуяма получил широкую мировую известность благодаря своей книге «Конец истории и последний человек», в которой он провозгласил торжество либеральной демократии во всем мире конечной точкой социокультурной эволюции человечества. Его работа была переведена на более чем 20 языков мира и вызвала широчайший резонанс в научной среде и СМИ. Теперь прежний апологет глобального либерального миропорядка наблюдает его кризис и пытается осмыслить явление на частном примере США. С точки зрения Фукуямы, причиной упадка США является не сам по себе либерализм, а конкретная политическая модель американской демократии, ставшая источником дисфункции. Признавая ограниченность подобного подхода, тем не менее, следует признать, что в аспекте исследования функционирования государственного аппарата США предложенная статья Фукуяма содержит любопытные наблюдения. В целом, можно признать, что методология, предложенная им, может быть применена гораздо шире, не только к кризису любой демократической модели, но и авторитарной. Далее мы даем краткий пересказ весьма пространной статьи Фрэнсиса Фукуямы.

Специалисты государственного управления фиксируют стабильное ухудшение общего качества американского правительства в течение работы более, чем одного поколения. Ряд исследований деятельности федеральных служб рисует удручающую картину. Федеральные служащие, по всей видимости, более мотивированы компенсациями, чем выполнением миссий, которые не могут конкурировать по вознаграждению с бизнесом и некоммерческими организациями. Они недовольны и своим вознаграждением за работу, которая сделана хорошо, и отсутствием последствий за выполнение работы, которая сделана плохо. Сами бюрократические ведомства США работают на основе многочисленных и часто противоречащих друг другу мандатов Конгресса и судов. Благодаря этому они стоят американским налогоплательщикам значительную сумму денег, в то время как их достижения весьма сомнительны. Внутренняя система принятия решений бюрократических ведомств часто блокируется, а высокая степень морального духа персонала и сплоченности, отмечаемые в прошлом, утеряны. Бюрократическая автономия в США за рамками рутинного вмешательства Конгресса - это не плохо, а скорее хорошо, поскольку лучше обеспечивает профессионализм государственных служащих. Общий кризис управления в США Фукуяма рассматривает на конкретном примере истории одного федерального ведомства - Лесного ведомства США.

Политолог Сэмюэл Хантингтон использовал термин «политический распад» для объяснения политической нестабильности во многих новых независимых государствах после Второй мировой войны. Хантингтон утверждал, что социально-экономическая модернизация создает проблемы для «традиционных политических заказов», что приводит к мобилизации новых социальных групп, участие которых не может быть «размещено» в существующих политических институтах. Таким образом, политический распад вызывается неспособностью учреждений адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам. Упадок во многом является условием политического развития: старое приходится ломать для того, чтобы открывать дорогу новому. Но переходы могут быть чрезвычайно хаотичными и жесткими, и не существует гарантий, что старые политические институты будут постоянно и мирно адаптироваться к модели новых условий. Подобное положение является хорошей отправной точкой для более широкого понимания явления политического упадка США.

Сама стабильность институтов является также источником политического упадка. Учреждения создаются для удовлетворения потребностей конкретных обстоятельств, но, когда обстоятельства меняются - учреждения не в состоянии адаптироваться. Одна из причин этого имеет когнитивную природу: люди развивают умственные модели устройства мира, и, как правило, придерживаются их даже перед лицом противоречащих им доказательств. Другая причина заключается в групповом интересе: институты создают благоприятствование «классу инсайдеров», которые оформляют статус-кво и противостоят давлению в пользу реформ.

Политический упадок, таким образом, происходит, когда учреждения не в состоянии адаптироваться к меняющимся внешним обстоятельствам либо из-за интеллектуальной негибкости, либо из-за власти нынешних элит, заинтересованных в защите своих позиций. Упадок может сокрушить любой тип политической системы: авторитарной или демократической. И в то время, как демократические политические системы теоретически имеют самокорректирующиеся механизмы, которые позволяют им реформироваться, они также открывают возможности по легитимизации деятельности мощных групп интересов, которые могут блокировать необходимые изменения. Это именно то, что происходит в Соединенных Штатах в последние десятилетия. Наблюдается, как многие из их политических институтов становятся все более дисфункциональными, и нет никакой гарантии, что ситуация изменится без значительного потрясения для политического порядка.

Макс Вебер утверждал о наличии различия между политикой и администрированием. Политика была сферой достижения конечных целей при условии соблюдения демократического оспаривания, а администрирование было сферой реализации, которая может быть изучена эмпирически и подвергнута научному анализу. В США реформа государственной службы, осуществленная в конце ХIХ века, исходила из подобной установки на основе предложений таких ученых и политических деятелей, как Фрэнсис Либер , Вудро Вильсон и Фрэнк Гуднау . Они полагали, что достижения тогдашнего естествознания вполне применимы для решения общественных проблем. Убеждение, что государственное управление может превратиться в науку, теперь представляется наивным.

Далее Фукуяма доказывает, что одним из источников упадка США является конкретная демократическая модель, принятая в основу функционирования американской государственности и не отвечающая требованиям современности.

В США действует закрепленная конституцией США модель демократии по Мэдисону.(1) По замыслу эта модель демократии должна была смягчать проблему «инсайдерского захвата» и предотвращать появление доминирующей фракции или элиты, которая сможет воспользоваться своей политической властью для установления тирании. Для этого власть распределяется среди конкурирующих ветвей власти, и этим создаются возможности для конкуренции между различными интересами в большой и разнообразной стране. Но демократия по Мэдисону часто не работает так, как это представляется в идеале. Элитные инсайдеры, как правило, имеют более высокий доступ к власти и информации, которую они используют для защиты своих интересов. А обычные избиратели не имеют ничего против коррумпированного политика, если в дело прямо не замешаны украденные деньги.

Когнитивная негибкость или предубеждения также сдерживают социальные группы от мобилизации в своих собственных интересах. Например, в Соединенных Штатах многие избиратели из рабочего класса поддерживают кандидатов, которые обещают снизить налоги на богатых, несмотря на то, что подобные сокращения налогов лишают их самих важных правительственных служб.

Различные группы, лоббирующие интересы производителей, сосредоточены на ценах на их продукцию, в отличие от обычных потребителей или налогоплательщиков, которые «рассредоточены», а цены на эти товары составляют лишь малую часть их бюджетов.

Либеральная демократия практически повсеместно связана с рыночной экономикой, которая имеет тенденцию производить победителей и проигравших и усиливать то, что Джеймс Мэдисон называл «разные и неравные способности приобретения собственности». Этот тип экономического неравенства сам по себе не плох, поскольку он стимулирует инновации и рост и происходит в условиях равного доступа к экономической системе. Однако это становится весьма проблематичным, когда экономические победители стремятся превратить свои богатства в неравное политическое влияние. Они могут сделать это путем подкупа законодателя или бюрократа, то есть на основе передачи благ, или, что более разрушительно, путем изменения институциональных правил в пользу себя - например, путем закрытия конкуренции на рынках, где они уже доминируют, т. е. из-за наклона игрового поля все более круто в своих интересах.

Современные либеральные демократии имеют три ветви власти - исполнительную, судебную и законодательную, соответствующие трем основным категориям политических институтов: государству, верховенству закона и демократии. Исполнительная власть является отраслью, которая использует силу для обеспечения соблюдения правил и осуществления политики. Судебная и законодательная власти ограничивают исполнительную власть и направляют ее в общественных интересах. В основе институционных приоритетов в Соединенных Штатах, с их давней традицией недоверия к государственной власти, всегда подчеркивался приоритет институтов принуждения - судебной и законодательной власти над государством.

Американскую политику в XIX веке можно было охарактеризовать как «состояние судов и партий», когда правительственные функции, которые в Европе выполняла бы одна из исполнительных ветвей бюрократии, в США вместо этого исполняли судьи и избранные представители. До принятия закона Пендлтона в 1883 году государственные учреждения Соединенных Штатах заполнялись служащими на основании выдвижения их на основе покровительства политическими партиями. Создание современной централизованной основанной на заслугах бюрократии, способной осуществлять юрисдикцию на всей территории страны, началось только в 1880-е годы, и число профессиональных государственных служащих медленно увеличилось спустя полвека в эпоху Нового курса. Эти изменения прошли гораздо позже и более нерешительно, чем в таких странах, как Франция и Германия. «Большое правительство» в США особенно разрослось после выборов президента Рональда Рейгана в 1980-е годы. Но, видимо, необратимое увеличение объема правительства в ХХ веке маскирует большой спад в его качестве. Это в значительной степени связано с тем, что Соединенные Штаты вернулись определенным образом к прежнему «состоянию судов и партий», то есть к системе, в которой суды и законодательная власть узурпировали многие из собственных функций исполнительной власти, что делает действия правительства, в целом, непоследовательными и неэффективными.

Виноваты суды, действующие в британской традиции прецедентного права. История американских судов демонстрирует постоянное наращивание судебного компонента в решениях, которые в других развитых демократиях обрабатываются административной бюрократией. Это ведет к росту дорогостоящих судебных разбирательств, медлительности принятия решений и в высшей степени к несовместимости с исполнением законов. Сегодня в Соединенных Штатах суды вместо того, чтобы контролировать правительство, стали альтернативными инструментами для расширения правительственного управления. Параллельно исполнительная власть была узурпирована Конгрессом. Группы интересов, утратив способность непосредственно через взяточничество коррумпировать законодателей, нашли другие способы захвата их и контроля над ними. Эти группы интересов оказывают влияние непропорциональное их месту в обществе. Они искажают налоги и расходы, а также повышают общий уровень дефицита и способность манипулировать бюджетом в свою пользу. Они также подрывают качество государственного управления посредством многочисленных мандатов, выдаваемых Конгрессом. Оба явления - и постоянное наращивание судебного компонента в решениях, и распространение влияния групп интересов, как правило, подрывают доверие к правительству. Недоверие к правительству затем увековечивается и питает само себя. Недоверие к исполнительным органам ведет к требованию частых юридических проверок администрации, что снижает качество и эффективность управления. В то же время спрос на государственные услуги побуждает Конгресс вводить все новые мандаты на исполнительную власть. Оба процесса ведут к уменьшению бюрократической автономии, которая, в свою очередь, приводит к жесткому, нетворческому и некогерентному результату правления. Кризис демократического представительства выражается в том, что простые граждане не чувствуют, что их якобы демократическое правительство действительно отражает их интересы, а не находится под контролем различных теневых элит. Как это ни парадоксально, особенность этого явления заключается в том, что кризис представительства произошел в значительной степени из-за реформ, призванных сделать систему более демократичной. В итоге в наши дни существует переизбыток закона и слишком много демократии по отношению к американской государственной возможности.

Отправной точкой развития негативных процессов стало движение за гражданские права в 1950-х годах, когда фундаментальные решения генерировались судами. Модель использования судов для обеспечения соблюдения новых социальных правил затем использовали многие другие общественные движения - от охраны окружающей среды и безопасности потребителей, до прав женщин и однополых браков. Во второй половине ХХ века все европейские страны прошли через подобные изменения в правовом статусе расовых и этнических меньшинств, женщин и гомосексуалистов. Но во Франции, Германии и Великобритании такой же результат был достигнут не с помощью судов, а через министерство национального правосудия, действующего от имени парламентского большинства. Законодательные изменения правил были вызваны давлением общественности и средств массовой информации, но осуществлялись самим правительством, а не частными лицами, действующими совместно с системой правосудия.

В таких странах, как Франция и Германия, закон был на первом месте, затем - современное государство, и только потом - демократия. В Соединенных Штатах, напротив, на первом месте стояла очень глубокая традиция английского общего права, затем демократия и лишь потом развитие современного государства. Американское государство всегда оставалось слабее и менее способным, чем его европейские или азиатские коллеги. Что более важно - американская политическая культура с момента основания была построена вокруг недоверия к исполнительной власти.

Роль юристов в США резко расширилась в бурные годы социальных изменений в 1960-х и 1970-х годах. В сумме с Конгрессом в итоге США получили огромное расширение регулирующих функций государства.

Эту система громоздка не только уровнем регулирования себа, а в высшей степени «законническим» способом, как это осуществляется. Конгресс насоздавал кучу новых федеральных агентств, но не делегировал этим органам возможность отступления от правил - того, чем пользуются европейские или японские государственные учреждения. Конгресс намеренно поощряет судебный процесс за счет расширения круга возможных истцов. Если в конце 1960-х годов в год было примерно сто судов по проблемам государственного управления, то в 1980-е годы - 10 тыс, и более 22 тыс в конце 1990-х годов. Часто подобные конфликты в Швеции или Японии решались путем тихой консультации, тогда как в США заинтересованные стороны в бюрократии боролись через формальный судебный процесс. Государственное управление из-за этого все чаще стало сталкиваться с неопределенностью, процедурной сложностью, избыточностью, отсутствием завершенности, высокими операционными издержками. Система сделалась гораздо менее предсказуемой. С точки зрения качества государственной политики система ведет к большим затратам без гарантии результата. Американские консерваторы часто не понимают, что заложенное в основу недоверие к правительству делает американскую систему гораздо менее эффективной по части судебного регулирования, чем-то, что выбрали в демократических государствах с сильной исполнительной властью.

Виноваты группы интересов. Другая примечательная особенность политической системы США - это ее открытость к влиянию групп интересов. Такие группы могут осуществлять свое влияние, действуя на правительство через суд или же просто напрямую. Торговля политическим влиянием за деньги в современных США идет через заднюю дверь в форме, которая является совершенно законной и трудно искореняемой. Уголовная ответственность за взяточничество узко определена в законе США, как конкретная сделка, в которой политик и частная сторона явно договорились по принципу «ты - мне, я -тебе». Законом не покрывается то, что социологи называют «взаимным альтруизмом», или то, что антрополог может маркировать, как обмен подарками. В отношениях альтруизма один человек дает выгоду другому без явного ожидания, что он будет вознагражден ответной услугой. Обмен означает скорее моральное обязательство возвратить пользу каким-то образом в дальнейшем. Именно на основе такого рода сделки и основано лоббирование промышленности США. Современные государства создают строгие правила и стимулы для преодоления тенденции к благоприятствованию семье и друзьям, в том числе, включая такие практики, как экзамены на гражданские службы, квалификации заслуг, конфликты интересов. Против взяток действуют антикоррупционные законы. Но сила природной общительности настолько сильна, что она находит способ проникнуть в систему. Правила блокировки кумовства все еще достаточно сильны в США, чтобы не допустить явного фаворитизма и стать общей чертой в современной политике США, хотя интересно отметить, насколько сильно стремление создавать политические династии, вроде братьев Кеннеди, семейств Бушей и семейства Клинтонов.

Взаимный альтруизм свирепствует в Вашингтоне и является основным каналом, по которому заинтересованные группы преуспели в разлагающем влиянии на правительство. Заинтересованные группы способны влиять на членов Конгресса легально, просто сделав пожертвование без определенного ожидания возвращения милостей. Часто законодатель сам инициирует обмен подарками в пользу заинтересованной группы в надежде на то, что он получит какую-то выгоду после ухода с государственной службы. Взрыв лоббирования в Вашингтоне и рост групп интересов представляет удивительное зрелище в последние десятилетия. Например, в 1971 году в Вашингтоне действовало 175 зарегистрированных лоббистских фирм. Десятилетие спустя - примерно 2500. В 2009 году - 13 700.

Зачастую влияние групп интересов и лоббистов не стимулирует новую политику, но делает действующее законодательство гораздо хуже, чем оно могло бы быть. Законодательный процесс в Соединенных Штатах всегда был гораздо более фрагментирован, чем в странах с парламентскими системами и дисциплинированных партиями. Сумбур комитетов Конгресса с перекрытием взаимных юрисдикций часто приводит к нескольким и противоречащим друг другу мандатам. Этот децентрализованный законодательный процесс производит непоследовательные законы и практически приглашает участие групп интересов, которые, если и недостаточно сильны, чтобы сформировать общее законодательство, но могут, по крайней мере, защитить свои специфические интересы. Простые американцы выражают всеобщее презрение к влиянию групп интересов и денег на Конгресс. Опросы общественного мнения показывают, что доверие к Конгрессу упало до беспрецедентно низкого уровня, чуть выше однозначных цифр.

В современных Соединенных Штатах элиты говорят на языке свободы, но совершенно счастливы довольствоваться привилегиями. Экономист Олсон в своей работе заметил, что во времена мира и стабильности демократии имеют тенденцию к накоплению все большего числа групп интересов. Вместо того, чтобы создавать богатства экономической деятельностью, эти группы используют политическую систему для извлечения выгоды или ренты для себя. Эти ренты коллективно непродуктивны и дорогостоящи для общества в целом. Но широкая общественность была связана проблемой дефицита коллективных действий. В итоге негативные явления могут быть остановлены только большим шоком, таким как войны или революция.

По Мэдисону , какофония групп интересов коллективно будет взаимодействовать, чтобы производить общественный интерес так, как конкуренция на свободном рынке обеспечивает общественное благо через отдельных людей, действующих на основе их узких эгоистических интересов. Лови назвал это явление «группой интересов либерализма». Но не все группы одинаково способны к организации коллективных действий. Группы интересов, которые борются за внимание Конгресса США, представляют не весь американский народ, но наиболее организованные и (что часто сводится к тому же) наиболее богатые части американского общества. Это, как правило, работает против интересов неорганизованных, которые часто бедны, плохо образованы или иным образом маргинальны.

Политолог Моррис Фиорина представил существенные доказательства того, что американский «политический класс» является гораздо более поляризованным, чем сам американский народ. Политика определяется хорошо организованными активистами, будь то в партии и Конгрессе, средствах массовой информации или лоббистских группах интересов. Сумма действий этих групп активистов не дает компромиссную позицию, а приводит к поляризации и тупику в политике.

Блокирование решений. Фукуяма называет это явление подъемом «ветократии». Конституция США защищает свободу личности через сложную систему сдержек и противовесов, которые были специально разработаны основателями, чтобы ограничить власть государства. На практике в конституционной системе США полномочия не столько функционально разделены, сколько дублируется во всех отраслях, что приводит к периодическим узурпациям одной отрасли другой и конфликтам. Федерализм часто не делегирует определенные полномочия на соответствующий уровень управления, а, скорее, дублирует их на нескольких уровнях. При такой системе избыточной и не иерархической власти различные части правительства легко могут блокировать друг друга. В сочетании с общим расширением полномочий судов в политике и широким влиянием групп интересов, результатом становится несбалансированная форма правления, которая подрывает перспективы необходимых коллективных действий.

Эффективность консенсусного принятия решений быстро ухудшается, поскольку группы становятся большими и более разнообразными, и поэтому для большинства групп решения принимаются не на основе консенсуса, но с согласия некоторого подмножества населения. Чем меньше процент группы, необходимой для принятия решения, тем более легко и эффективно это можно сделать.

Политическая система США имеет гораздо больше сдержек и противовесов, или то, что политологи называют точек «вето», чем у других современных демократий. Это повышает издержки коллективных действий, а в некоторых случаях делает их невозможными вообще. В более ранние периоды истории США, когда одна или другая стороны были доминирующими, эта система служила средством умерить волю большинства и заставить его уделять больше внимания меньшинству.

В сравнении с американской системой Мэдисона, более равномерно сбалансированной и высоко конкурентной партийной системой представляется британская система демократии. Т. н. Вестминстерская система, которая развивалась в Англии в годы после Славной революции 1688 года, является одной из наиболее исполнительных в демократическом мире, так как в чистом виде она имеет очень мало точек вето. Традиция свободных СМИ в Соединенном Королевстве является еще одним важным неформальным средством контроля за исполнительной властью. В Вестминстерской системе имеется только одна всесильная законодательная палата. В Вестминстерской системе нет отдельного поста президента, нет сильной верхней палаты, нет писаной конституции, а поэтому нет судебного пересмотра, нет федерализма или передачи государственных полномочий населенным пунктам. В Великобритании мажоритарная избирательная система наряду с сильной партийной дисциплиной имеет тенденцию производить двухпартийную систему и сильное парламентское большинство. Прекращение прений у законодателей требует простого большинства членов парламента. Парламентское большинство выбирает правительство с сильной исполнительной властью, и, когда оно принимает законодательное решение, решение это вообще не может быть оспорено в судах. Именно поэтому британская система часто описывается как «демократическая диктатура». Но при концентрации полномочий Вестминстерская система, тем не менее, остается принципиально демократической, потому что, если избирателям не нравится правительство, они могут переизбрать его. Вотумом недоверия они могут сделать это немедленно, не дожидаясь конца срока. Это означает, что правительство более чувствительно к восприятию общей пользы, чем к потребностям конкретных групп интересов или системы лоббирования.

Различие систем Вестминстерской и Мэдисона очевидно, когда сравнивается достаточно простое процедурно принятие бюджета в Великобритании и долгое и мучительно трудное в США. Однако классической Вестминстерской системы больше не существует нигде в мире, в том числе в самой Великобритании, так как эта страна постепенно приняла систему сдержек и противовесов. Тем не менее, Соединенное Королевство по-прежнему имеет меньше точек вето, чем Соединенные Штаты. Германия, Нидерланды и скандинавские страны, в частности, были в состоянии поддерживать более высокий уровень доверия к правительству, что делает государственное управление менее состязательным, более согласованным и лучше адаптированным к изменяющимся условиям глобализации. Картина выглядит иначе для ЕС в целом. В последние десятилетия наблюдается значительное увеличение числа и изощренность лоббистских групп в Европе. Со сдвигом управления от национальных столиц в Брюссель европейская система в целом начинает напоминать то, что существует в Соединенных Штатах. Отдельные парламентские системы в Европе могут позволить себе меньшее количество точек вето, чем системы сдержек и противовесов США, но с добавлением большого европейского уровня в нее добавляется намного больше точек с правом вето. Рост ЕС также американизирует Европу относительно роли судебных органов. Новая структура европейской юриспруденции с ее многочисленными и перекрывающимися уровнями увеличила, а не уменьшила количество судебных вето в системе.

Решение современных общественных проблем требует здоровой хорошо функционирующей политической системы, которой у Соединенных Штатов в настоящее время нет. Некоторые страны Латинской Америки, скопировавшие президентскую систему в США в ХIХ веке, имеют схожие проблемы с затором принятия решений и политизированной администрацией.

Конгресс США ревностно охраняет свое право издавать законы. Несколько комитетов Конгресса зачастую производят повторение и дублирование или создается несколько агентств с аналогичными целями. Пентагон, например, работает под контролем 500 мандатов, за которые он обязан ежегодно отчитываться перед Конгрессом. Конгресс создал около 50 отдельных программ для переподготовки работников и 82 отдельных проекта по совершенствованию квалификации учителей. Финансовый сектор в США разделен между Федеральной резервной системой, Министерством финансов, Комиссией по ценным бумагам и биржам, Федеральной корпорацией страхования депозитов, Администрацией национального кредитного союза, Комиссией по торговле товарными фьючерсами, Федеральным агентством по финансированию жилья, а также множеством государственных генеральных прокуроров, которые решили взять на себя контроль за банковским сектором. Как ни странно, опросы общественного мнения показывают высокую степень доверия общества именно к тем учреждениям, таким, например, как НАСА, которые наименее подлежат немедленному демократическому надзору. Политическая система США представляет собой сложную картину, в которой система сдержек чрезмерно сдерживает процесс принятия решений.

Процесс и следствия политического распада. В условиях острой политической поляризации децентрализованная система США все меньше и меньше способна представлять интересы мажоритарных групп и дает чрезмерный перевес заинтересованным группам и активистам организаций, которые в своей совокупности не складываются в суверенный американский народ. Это не первый случай, когда политическая система США была поляризована и нерешительна. В середине ХIХ века она не могла решить вопрос о расширении рабства на новые территории, а в последние десятилетия ХIХ века не могла определить, что является приоритетом политики - аграрное или промышленное общества. Система Мэдисона сдержек и противовесов и партий с их клиентелой, управляющих политической системой, была достаточна для управления изолированной и в основном аграрной страной в ХIХ веке, но не теперь - глобализованной мировой державой.

Сегодня еще раз Соединенные Штаты попали в ловушку своих собственных политические институтов. Поскольку американцы не доверяют власти, они, как правило, не желают делегировать ей полномочия принимать решения, как это происходит в других демократических странах. Вместо этого, Конгресс предписывает сложные правила, которые уменьшают автономию правительства и ведут к медленному и дорогостоящему процессу принятия решений.

Правительство в заданных условиях не действует хорошо, что подтверждает отсутствие доверия к нему со стороны народа. Последний в этих условиях не хочет платить более высокие налоги, которые, как народ считает, власти впустую растратят. Но без соответствующих ресурсов правительство не может функционировать должным образом.

Два препятствия стоят на пути обращения вспять тенденции к распаду. Первое из них является вопросом политики. Многие политические деятели в Соединенных Штатах признают, что система не работает хорошо, но тем не менее, они имеют сильные интересы в сохранении текущего положения. Ни одна политическая партия не имеет стимула к отсечению себя от доступа к деньгам групп интересов, а группам интересов не нужна система, в которой деньги не будут покупать влияние.

Подобно тому, как это произошло в 1880-е годы, в США должна появиться коалиция реформ, объединяющая группы без доли участия их в нынешней системе. Но достижение коллективных действий среди таких групп очень трудно. Они нуждаются в руководстве и четкой программе. Ни того ни другого в настоящее время не наблюдается.

Вторая проблема кроется в мире идей. Традиционное американское решение восприятия правительственной дисфункции - попытаться расширить демократическое участие и прозрачность. Но большинство граждан не имеют ни времени, ни желания решать сложные вопросы государственной политики. Поэтому расширение участия просто проложит путь для хорошо организованных групп активистов, чтобы получить больше власти. Очевидное решение этой проблемы - было бы отказаться от некоторых из потенциальных демократизирующих реформ, но никто не решается представить, что страна нуждается в меньшем участии и прозрачности.

В результате развитие политической болезни страны и маловероятная перспектива конструктивных и постепенных реформ продлят процесс распада американской политической системы, который, вероятно, продолжится до тех пор, пока какой-нибудь внешний удар не вызовет в свет настоящую коалицию реформ и активизирует ее к действию.

(1) Джеймс Мэдисон (1751-1836) - американский государственный деятель, четвертый президент США, один из ключевых авторов Конституции США и Билля о правах.

История продолжается: Фрэнсис Фукуяма. Великий Разрыв

Научный руководитель: канд. филос. наук

Сибирский федеральный университет

«Великий Разрыв» - оригинальное исследование современного «общества развитого капитализма» - во всех его аспектах. Американский философ, политический экономист и писатель японского происхождения Фрэнсис Фукуяма анализирует мучительные изменения, с которыми связан переход от индустриального к постиндустриальному обществу. Возникновение теории Великого Разрыва - это не только новое видение роли ценностей в общем историческом процессе, но и актуальное привлечение внимания к тем проблемам, в решении которых восстановление элементов традиционных ценностей (семья, честность, доверие) играет решающую роль.

Основная идея Фукуямы в этом труде - теория «слома эпох», когда старые общественные ценности уже разрушены, а новые еще только формируются. Он рассматривает зарождающееся постиндустриальное общество. «Великий разрыв» логически следует из ранней работы Фукуямы - «Конец истории», где он описывает наступление последней стадии истории, конец века противостояний, революций и войн, а вместе с ними - конец искусства, философии. Фукуяма утверждает, что распространение в мире демократии западного образца свидетельствует о конечной точке социокультурной эволюции человечества и формировании окончательной формы человеческого правительства. Эта книга имела резонанс и вызвала критику, так как, по мнению многих экспертов, Фукуяма не учел множество факторов, таких как бурное развитее исламского мира, Китая, и т. д. К чести автора он оказался способен взглянуть на свои теоретические построения критично. И главный итог самокритики - книга «Великий разрыв».

Теперь Фукуяма ставит проблему «продолжения истории». Исследователь утверждает, что главная проблема Запада в том, что он находится в состоянии сменяющихся эпохах. Автор ставит вопрос: «Какова плата общества за переход от одного к другому типу цивилизации?». Логика ответов Фукуямы проста: до сих пор за все переломы в истории человечество платило огромную цену. Книга Фукуямы это хорошо показывает на западном опыте, растущее благосостояние которого напрямую связано с кризисом эмоциональных, семейных и социальных приоритетов. Например, с середины 1960-х годов негативные показатели, связанные с дезорганизацией семейных отношений, ростом преступности и падением доверия между людьми, резко возросли. Он отмечает повышение уровня преступлений, а также нарушений, связанных с ростом социальной дезорганизации. Что касается института семьи, то тут наблюдается падение рождаемости, растущий уровень разводов, распада семей, а также увеличение процента детей, рожденных вне брака. Все это и есть Великий Разрыв - рост состояния разрозненности, когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых еще нет или они только в зачаточном состоянии. Изучив статистику многочисленных социологических исследований о разных сферах жизни общества, Фукуяма не просто констатирует цивилизационный кризис, но и предлагает его объяснение. Уязвимая точка революционных процессов развития - это отставание неформальных культурных ценностей и норм от новых требований. Чтобы подчеркнуть важность неформального «социального порядка», Фукуяма использует понятие «социальный капитал». Традиционно фундаментом общественной жизни считался материальный капитал. Однако философы и социологи хорошо знают, что главный капитал любого общества - ценности, установки и стереотипы. Именно ценности, которыми руководствуются люди в повседневной жизни, являются основой доверия между людьми и их сотрудничества. Поэтому именно становление, закрепление и упадок моральных ценностей приводит к цикличности общественной жизни. Первый раз «связь времен» распалась при переходе от феодализма к капитализму, второй раз - при переходе от капитализма к «грядущему постиндустриальному обществу». Все проблемы современных обществ, которые отмечены в «Великом разрыве», возникли из-за чрезмерной индивидуализации людей. Подтверждением этому служат богатые азиатские страны с традиционным доминированием коллективистских ценностей. Им пока удалось избежать многих последствий Великого Разрыва. Впрочем, Фукуяма считает маловероятным, чтобы азиатским странам удалось еще в течение нескольких поколений придерживаться исконных ценностей. Их тоже, как и все другие страны мира, ждет свой Великий Разрыв, но несколько позже.

Такая концепция Фукуямы, казалось бы, пессимистична: современное общество поражено болезнью, путь назад невозможен, а путь вперед связан с дальнейшим движением по наклонной плоскости. Однако Фукуяма сохранил веру в целительность и неизбежность прогресса. Прогресс создает проблемы, но сам же и разрешает их. Любой исторический перелом заканчивается более развитым состоянием общества. Культурный прогресс основан на самоорганизации - социальный порядок, однажды подорванный, стремится переустроиться заново.

Уже в 1990-е, по мнению Фукуямы, стало заметно, что потрясения изживают себя и что процесс обновления норм и ценностей общества начался. Действительно, рост преступности, разводов и недоверия начинает замедляться. Однако скептик скажет, что стабилизация негативных показателей - еще невыхода из кризиса. К 1990-м годам западное общество дошло до «дна». Но как и куда оно будет «выплывать»? И будет ли? Фукуяма указывает, прежде всего, на возвращение к религиозности. Но не является ли это «религиозное возрождение» попыткой движения не вперед, а назад? На этот вопрос не сможет дать однозначного ответа ни один исследователь.

Эта работа Фукуямы важна тем, что привлекает внимание к ценностной сфере человеческого общества. В советские времена в нашей стране эта «надстройка» считалась пассивным элементом, зависящим от материальных условий производства, и практически не влияющим на него. В этом усматривается резонная критика марксизма. В современном обществоведении противопоставление материальной жизни и духовной жизни все более снимается. Обществоведческие парадигмы последних лет все больше и больше акцентируют внимание на культурных ценностях. Они рассматриваются как очень важные в экономической науке , политологии, конфликтологии - во всех областях, которые не уделяли ценностям особого внимания. Но верный ли курс выбирают современные исследователи общества? Открытым остается вопрос о роли государства в процессе восстановления социального капитала. В книге Фукуямы нет по этому поводу определенной позиции: общественная политика подразумевает и действия, и бездействие со стороны правительства, оно одновременно и должно способствовать восстановлению социального капитала, и препятствовать этому. Если все силы правительства уходят на борьбу с ростом преступности, то оно не находит путей решения проблем поощрения ценностей в рамках семьи. И все же, пока в государстве нет универсальных и исполняемых законов, радиус доверия ограничен рамками семьи и друзей, что ведет к коррупции и семейственности.

В заключение добавлю, что работа Фукуямы интересна не только в контексте анализа перехода от индустриального к постиндустриальному обществу, но и в контексте цивилизационной парадигмы - как исследование сопоставления стран Запада и Востока. Так, рассматривая в качестве примера Японию и Корею, автор «Великого Разрыва» отмечает низкий уровень преступности и стабильность семьи в этих странах. В европейских же странах правительства вырабатывают эффективные экономические законы . Учитывая, что Россия находится на стыке европейской и восточной цивилизаций, то, может быть, именно совместный опыт этих стран послужит России образцом того, как можно предотвращать разрастание и травматические последствия Великого Разрыва. Укрепление института семьи (характерное для Востока) и введение четких, универсальных законов (отличительная черта Запада) - не тот ли это рецепт, который подходит нашей стране?

Список литературы:

1. Фукуяма Ф. Великий разрыв; пер. с англ. . – М.:АСТ:АСТ МОСКВА, 2008. С. 46

2. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек; Пер. с англ. . - M.: OOO «Издательство ACT: «Ермак», 2004.

3. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию. М.: Издательская группа АСТ, 2008.

4. Уткин и падение Запада. М.: АСТ. 2008

Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации

Иркутский Государственный Университет

Исторический факультет

Кафедра мировой истории и международных отношений

«Сравнительный анализ концепций Ф. Фукуямы и С. Хантингтона»

Выполнили:

Студентки 3 курса

Бончак Наталья

Тимофеева Оксана

Проверил:

Олейников И.В.

Иркутск 2009

Вместо введения: специфика международной ситуации после холодной войны

IКонцепция «конца истории» Ф. Фукуямы

III«Конец истории» и «столкновение цивилизаций»: точки соприкосновения и различия

IVПозиция России в отношении двух концепций: проблема диалога

VЗаключение

Список литературы

Вместо введения:

Специфика международной ситуации после холодной войны

После 1985 года мир переживает удивительную эволюцию. Возникло и стало реальностью понимание взаимозависимости всех происходящих в мире процессов. Место ценностей, из-за которых разворачивались основные баталии на международной арене и внутри отдельных стран, заняли мир, свобода, права человека, социальная защищенность, демократия. В одночасье рухнули концепции и подходы, казавшиеся незыблемыми. При этом, изменилась не только политическая картина мира. У огромных масс людей в разных странах окрепло чувство глобальной общности, солидарности, общего интереса, человеческой близости. Неудивительно, что стремительное изменение глобальной ситуации, развал биполярной системы и отход на второй план идеологических аспектов привели в некоторое замешательство ученых, специализирующихся на политических прогнозах.

Теперь им необходимо не только объяснить причины, повлекшие за собой формирование новых политических реалий после «холодной войны», но и предложить новые подходы и концепции, на основе которых можно было бы проследить динамику развития международных отношений в изменяющемся мире . Сценарии развития международной ситуации после II Мировой войны предложены в работах двух известных американских ученых Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. Рассмотрим каждую из этих теорий подробнее.

I Концепция «конца истории» Ф. Фукуямы

Фрэнсис Фукуяма – известный американский политолог и геополитик. Получил степень бакалавра в Корнеллском университете (штат Нью-Йорк), затем - степень доктора политических наук в Гарвардском университете. В 1979-1980, 1983-1989 и 1995-1996 работал сотрудником департамента политических наук в исследовательском центре Rand Corporation (Калифорния). В 1981-1982 и 1989-1990 являлся сотрудником отдела политического планирования госдепартамента США, где сначала специализировался на Ближнем Востоке, а затем на Европе. В настоящее время Ф. Фукуяма работает профессором Школы углубленных международных исследований (SAIS) при Университете Джона Хопкинса, а также директором программы международного развития SAIS и председателем редакционного совета журнала «Американские интересы».

Теория «конца истории» Ф. Фукуямы была сформулирована в западном контексте в конце 1980-х гг., когда западное сообщество уже уверилось в своей победе в «холодной войне». Приход к власти в Советском Союзе реформатора Горбачева только укрепил уверенность Запада в советской слабости, что дало толчок к появлению теорий, отражающих правильность применения западных моральных, политических и экономических стандартов в отношении окружающего мира. Одной из таких теорий и стала концепция Ф. Фукуямы.

В своей нашумевшей работе «Конец истории» он выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе «холодной войны» конфликта двух идеологий – либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение в этом противостоянии, что поспособствовало появлению новых перспектив для торжества демократических принципов во всем мире .

Особый интерес по этой тематике представляют работы: «Конец истории?» (1989 г.) и «Конец истории и последний человек» (1992 г.), которые могут рассматриваться не только как попытка дать критическое описание коммунистическому типу общества и показать все преимущества демократического, благодаря которому произошли существенные изменения в странах социалистического лагеря, но и как прогноз на будущее. Опираясь на интерпретации конца истории Гегеля и Кожева, Фукуяма приходит к выводу, что либерализм и либеральные институты, такие как главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика приобретают универсальное значение.

Фукуяма теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущего после завершения «холодной войны». Анализируя процессы реформ в СССР и КНР, изменения в интеллектуальном климате этих двух стран, отмечая перемены в других регионах, Фукуяма делает вывод: произошедшие изменения есть не просто конец «холодной войны» или окончание какого-либо послевоенного периода - наступает конец истории, как таковой… Конец истории, по Фукуяме, выливается в «окончание идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления» .

В соответствии с фукуямовской теорией, незападные сообщества в этом смысле являются лишь будущей проекцией западных ценностей. Акцент в «Конце истории» сделан именно на «исчерпанность» систематических альтернатив Западу, ведь именно Запад, по мнению автора, в сегодняшнем мире остается сообществом с превосходящим остальные своим авторитетом и своей моралью . Именно поэтому западные ценности подлежат глобальному распространению, вне зависимости от того, приветствуется это другими акторами международной системы или нет. Таким образом, своей теорией Ф. Фукуяма подтвердил свою приверженность ценностям лишь одного из существующих сообществ - западного. Посему, неудивительно, что концепция «конца истории» подверглась критике как идеалистическая и несколько упрощенная . Не меньшие по накалу дискуссии вызвала статья другого американского политолога С. Хантингтона - «Столкновение цивилизаций».

IIС. Хантингтон и теория «столкновения цивилизаций»

Самюэль Хантингтон - известный американский полито­лог и геополитик. В настоящее время он является профес­сором Гарвардского университета и директором Института стратегических исследований им. Джона Олина при Гарвард­ском университете. С. Хантингтон - автор многих заметных работ по теории демократии, демократизации международных отношений, внешней политике США, геополитике и гло­балистике. В 1993 г. вышла в свет его статья «Столкновение цивилизаций», которая вызвала большой резонанс в геополитической науке.

В своей работе Хантингтон заметил, что мировая политика сегодня вступает в новую фазу, а посему, возникает огромное количество версий относительно того, какой облик она приобретет: будет ли это конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций - к трайбализму и глобализму.

Основная идея теории Хантингтона заключается в том, что в зарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика, а культура. Эту тенденцию Хантингтон иллюстрирует ярким примером роста экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими китайскими общинами в других странах Азии - с другой. Вот так, с окончанием холодной войны общность культуры постепенно вытесняет идеологические различия. При этом, нация-государство остается главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Доминирующим фактором мировой политики, при этом, станет столкновение цивилизаций. А линии разлома между ними - это и есть линии будущих фронтов. Такие конфликты неизбежны, считает автор «столкновения цивилизаций», и тому есть несколько причин. Прежде всего, это географический фактор, а также идентичность цивилизаций, соседство которых приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке или аморфно очерченных рубежах цивилизаций. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций.

Облик мира, по мнению Хантингтона, будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. И причин тому несколько.

Прежде всего, различия между цивилизациями, основу которых составляет религия, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они куда сильнее, чем различия между политическими идеологиями. Во-вторых, усиливается взаимодействие народов различной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту цивилизационного самосознания, так и к пониманию различия между цивилизациями и общностью в рамках своей цивилизации. В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя нередко проявляется в форме фундаменталистских движений. В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в девестернизационных процессах и усиленном поиске собственных «корней». В-пятых, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические или политические. «В бывшем Советском Союзе, - замечает Хантингтон, - коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки – в богачей, но русские не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами». Ну и наконец, в-шестых, как отмечает политолог, усиливается экономический регионализм, неразрывно связанный с цивилизационным фактором: в основе многих экономических организаций и интеграционных группировок лежит культурно-религиозная схожесть .

ФУКУЯМА, ФРЕНСИС (Fukuyama, Francis) (р. 1952) – американский политолог и социолог, автор либеральных концепций о перспективах развития современного общества.

Родился в Чикаго в семье ученых-обществоведов, этнических японцев, полностью принявших американский образ жизни. Сам Фукуяма даже не владеет японским языком, хотя знает французский и русский. В 1970 поступил в Корнельский университет для изучения классической литературы и в 1974 получил степень бакалавра политической философии. Продолжил образование в Йельском университете по курсу сравнительной литературы, затем поменял его на курс по политическим наукам в Гарварде. В 1977 защитил докторскую диссертацию по советской внешней политике на Ближнем Востоке.

В начале карьеры считал себя не академическим ученым, а политическим аналитиком. В 1979 начал работать в корпорации RAND – созданным ВВС США исследовательском институте по проблемам безопасности, где числился с перерывами до конца 1990-х. В 1981 его пригласили работать в госдепартамент США. Здесь он работал при Р.Рейгане в 1981–1982 и при Д.Буше-старшем в 1989, занимая пост заместителя директора Штаба планирования политики при Государственном департаменте США. Как видный специалист по Ближнему Востоку, входил в начале 1980-х в состав американской делегации на египетско-израильских переговорах по палестинской автономии. Во времена Буша-старшего Фукуяма прославился своим прогнозом воссоединения Германии и был первым, кто начал публично требовать роспуска Организации Варшавского договора.

В 1989 вышла его знаменитая статья Конец истории?. Позже на ее основе Фукуяма издал книгу (1992). Он доказывал, что «у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив», либеральная идеология западного общества окончательно победила всех своих соперников на поле битвы идей. Концепция «конца истории» вызвала бурную дискуссию среди обществоведов всего мира, продолжающуюся до наших дней.

В 1990-е Фукуяма начал работать в основном как ученый-социолог, став академическим специалистом, автором ряда интеллектуальных бестселлеров – Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния (1995), Великий разрыв. Человеческая природа и воспроизводство социального порядка (1999), Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции (2002), Государственное строительство: управление и мировой порядок в 21 веке (2004). С 1996 по 2001 Фукуяма занимал должность профессора государственной политики в школе государственной политики в университете Джорджа Мэйсона, а с 2001 является профессором международной политической экономии в школе перспективных международных исследований при университете Джонса Хопкинса.

Уйдя в науку, Фукуяма продолжал участвовать в политической жизни Америки. Активно выступая за устранение диктатора Ирака С.Хусейна, он, однако, в 2003 не поддержал решение американского правительства о вторжении в Ирак. Фукуяма известен критическими заявлениями относительно перспектив развития постсоветской России, которая, по его мнению, «может начать обратное развитие в направлении авторитарного, агрессивного, националистического государства».

Фукуяма является один из членов Президентского совета по вопросам биоэтики при Д.Буше-младшем.

В России концепция «конца истории» Фукуямы часто понимается очень упрощенно, как пропаганда американского образа жизни: американский либерализм – якобы последняя и высшая стадия мировой истории. Однако идеи Фукуямы гораздо сложнее. Приветствуя эволюцию политических и экономических институтов по направлению к современной либеральной демократии, он, однако, не склонен восхвалять все те процессы, которые сопутствуют этому движению.

Сравнивая данные по развитым странам Запада, в «Великом разрыве» он подчеркнул, что с середины 1960-х в развитых странах резко усилились негативные явления, вызванные дезорганизацией семейных отношений, ростом преступности и падением доверия между людьми. Происходит резкое повышение уровня преступлений всех видов, растут бродяжничество, пьянство и т.п. Что касается института семьи, то и здесь наблюдается резкое падение рождаемости, постоянно растет уровень разводов, а так же процент детей, рожденных вне брака. Самое главное, по мнению Фукуямы – рост недоверия между людьми, одновременный упадок доверия к общественным институтам и друг к другу. Все это и есть, как назвал его Фукуяма, Великий Разрыв – рост состояния аномии , потери ориентации в жизни, некоей «промежуточности», когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых еще нет. Общество фрагментизируется, превращаясь в толпу одиночек.

Скрупулезно изучив статистику и данные многочисленных исследований о разных сферах жизни общества, Фукуяма не просто констатировал цивилизационный кризис, но и предложил очень интересное его объяснение.

Ахиллесова пята революционных процессов развития, считает он – это отставание неформальных культурных ценностей и норм от новых требований. Чтобы подчеркнуть важность неформального «социального порядка», Фукуяма использует понятие «социальный капитал». Именно ценности, которыми руководствуются люди в повседневной жизни, являются основой доверия между людьми и их сотрудничества. Поэтому, по мнению Фукуямы, именно становление, укрепление и упадок моральных ценностей приводит к своеобразной цикличности общественной жизни. Первый раз «связь времен» распалась при переходе от феодализма к капитализму, второй раз – при переходе от капитализма к формирующемуся постиндустриальному обществу.

Те проблемы современных развитых обществ, которые выразились в Великом Разрыве, возникли, по мнению Фукуямы, из-за чрезмерной индивидуализации людей. Подтверждением этому служат, например, богатые азиатские страны с традиционным доминированием коллективистских ценностей (Япония). Им пока удается избежать (или, по крайней мере, временно предотвратить) многие негативные последствия Великого Разрыва. Впрочем, Фукуяма считает маловероятным, чтобы азиатским странам удалось в течение нескольких поколений придерживаться традиционных ценностей. Их тоже ждет свой Великий Разрыв, но несколько позже.

Концепция Фукуямы, казалось бы, глубоко пессимистична: современное общество поражено тяжелой болезнью, путь назад невозможен, а путь вперед может быть связан с дальнейшим обострением проблем. Однако американский социолог оптимистичен в своих прогнозах. Культурный прогресс, как он утверждает, основан на самоорганизации – «социальный порядок, однажды подорванный, стремится переустроиться заново».

Уже в 1990-е, по мнению Фукуямы, стало заметно, что «Великий Разрыв изживает себя и что процесс обновления норм уже начался». Как гражданин Америки, страны с пуританскими духовными ценностями, Фукуяма указывает, прежде всего, на «возвращение к религиозности». В этом отношении его идеи во многом перекликаются с трудами российско-американского социолога Питирима Сорокина, относящимися к рубежу 1930–1940-х. Однако если Сорокин считал исторический процесс «бегом по замкнутой прямой», то Фукуяма видит прогресс общества в росте социального капитала в каждом новом цикле. Благодаря этому возможному (но не гарантированному) росту «стрела Истории направлена вверх».

Труды Фукуямы вызывают большой резонанс среди современных обществоведов потому, что он творчески продолжает традиции своих предшественников. Как известно, в изучении макротенденций развития общества конкурируют два подхода – линейно-прогрессивный (К.Маркс , И.Мечников, Д.Белл, У.Ростоу) и циклический (Н.Данилевский , О.Шпенглер , П.Сорокин , Л.Гумилев). Фукуяма совмещает как первое, так и второе направления, сводя воедино линейное видение истории с цикличностью. Политическая и экономическая история общества развиваются, как он полагает, по законам прогресса и линейности (эта идея отражена в концепции «Конца истории»), а социальная и моральная сферы жизни подвержены цикличности (что нашло отражение в концепции «Великого разрыва»).

Основные труды: Великий разрыв . М., ООО «Издательство АСТ», 2003; Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию . М., «Издательство АСТ», 2004; Конец истории? – Вопросы философии. 1990, № 3; Конец истории и последний человек . М., АСТ, 2004; Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции . М., АСТ, 2004.

Наталия Латова